«Трепет общения с землей…»

С 1983 г. моя жизнь была озарена счастьем дружбы с Анастасией Ивановной Цветаевой, замечательной писательницей, сестрой поэта Марины Цветаевой. Человек удивительной воли и судьбы, она прошла круги ада сталинских лагерей и ссылок, поразительно сохранив до конца дней замечательное жизнелюбие, доброту и творческий накал писательского ремесла. Но мало кто знает, что в многогранности ее личности была составляющая, которую она сама в книге «Моя Сибирь» обозначила, как «трепет общения с землей».

 

 

В наших многочисленных неторопливых беседах нередко возникала близкая мне по профессии тема, которую Анастасия Ивановна сама однажды обозначила, как «трепет общения с землей». Она не раз говорила, что это чувство зародилось у нее еще в детстве, в Тарусе, где семья проводила лето, и она в саду, среди лугов, полей и лесов была близка к земле.

В замечательной повести «Моя Сибирь», где описаны годы, проведенные в ссылке в сибирском селе Пихтовка, Анастасия Ивановна немало пишет о том спасительном и столь живом огороде: «Именно в эти дни, должно быть, и родилась моя страсть к сажанию и выращиванию, скрасившая мои сибирские годы.

Месяц за месяцем с пчелиным, муравьиным терпением, с увлечением я ухаживаю за огородом, наслаждаясь видом восходящих – как разнообразны, как хороши! – первых посевов и посадок. Иногда я почти не сплю – заря с зарей сходятся. Иду с участка домой, когда уже звезды тонут в рассвете. Грабли, тяпка за плечом – как доспех».

 

И это почти шестидесятилетняя женщина, дочь тайного советника, дворянина, прожившая большую часть жизни в городе, в столице! К тому же, по сопутствовавшей Анастасии Ивановне всю жизнь болезни глаз, ей не то что копать да тяпать нельзя было, просто наклоняться-то запрещалось.

В наших беседах Анастасия Ивановна не раз вспоминала о том, как жадно выведывала у всех и каждого неведомые ей дотоле тайны земли, способы сажания, выращивания, особенности растений. Это кропотливое ученичество принесло удивительные плоды: 22 культуры научилась Анастасия Ивановна выращивать в Сибири. Даже розы. Семена и саженцы присылали друзья, с которыми не теряла связи, и старшая сестра, Валерия.

Вспоминаются рассказы Анастасии Ивановны, как вначале кланялась она каждой бабе, чтобы та ее учила. Но потом поняла, что в чем-то не надо поступать, как поступают крестьяне. Так, морковь они сеют, а ее надо сажать. Делать лунки и класть по одному-два семени на расстоянии друг от друга. Иначе корни-плоды сплетаются. И Анастасия Ивановна, складывая старческие пальцы, показывала, как мешают друг другу корни, передавая сплетенность, тесноту. «А если сажать семена поврозь, — говорила она, — можно обойтись без того, чтобы морковь прореживать, — это так утомительно. Посаженная морковь вырастает правильной формы, округлая и длинненькая». Рассказывала она и о том, как хранила морковь, не подстилая, как это делали соседи, в морковную яму солому, а настилая сверху сначала ботву картофельную, потом уж землю. И уточняла: «Закрывать надо с наветренной стороны, чтоб снег намело. Тогда в марте вы вынимаете звонкие морковки».

 

Таких советов от Анастасии Ивановны можно было услышать множество. И самых неожиданных. Так, к каждому дню ее рождения, а он приходится на 27 сентября, я приносила ей лучшие яблоки из своего сада. В день 96-летия я тоже принесла ей яблоки сорта Коричное новое. Выслушав мои объяснения, она вдруг спросила: «А ананасы есть?» И в ответ на мое удивленное: «Зачем?» сказала: «Моя свекровь научила: 10 фунтов Коричных яблок нарезать ломтиками и один, самый маленький, ананас тоже нарезать ломтиками. Смешать их, и тогда каждая яблочная долька пропитается ароматом ананаса, и нельзя будет отличить одно от другого – все будет ананасовое».

Анастасия Ивановна всегда гордилась своим пониманием сельскохозяйственных тонкостей. Вспоминала, как старик с бородой, сосланный, видимо, в прошлом из крепких крестьян, опершись на плетень, сказал: «Любо смотреть на твой огород». Немного другими словами она описала этот случай в «Моей Сибири» и добавила: «… а у меня из-за спины крылья». А однажды подарила мне запись запомнившегося ей сна: «Ирина Сергеевна и я говорим о росте растений, о любви к огороду. Она радуется моему активному пониманию…»

К огороду Анастасия Ивановна относилась не только как к средству пропитания. В растениях она ощущала душу и была убеждена, что растения чувствуют. Однажды рассказала мне, как, переезжая на другое место жительства, кланялась растениям, а они, колеблемые ветром, кланялись ответно, будто прощались. И часто вспоминала не раз описанный ею случай, как в лагерном бараке неожиданно у всех на глазах затрепетали ветви стоявшего в кадке комнатного растения серолиста – у ее сестры, Марины Ивановны, когда-то в Москве такое же было, — будто нечто вошло в них, будто они хотели что-то сказать. Анастасия Ивановна была убеждена – это тогда сестра дала знать о себе из другого мира через живое, когда-то любимое ею растение.

Страсть к выращиванию не покидала Анастасию Ивановну и в городской жизни. Помню, как пришла к ней первый раз в гости в квартиру на Большой Спасской (на именины ее сына Андрея Борисовича, по его приглашению); маленькая, худенькая старушка с удивительно добрым лицом взяла меня за руку и повела на кухоньку смотреть «мой огород». На подоконнике в баночках с водой зеленели луковицы, какие-то другие, уже забытые мною витаминные листья. «А это четыре вида алоэ, спасительные при многих недугах», — гордо сказала Анастасия Ивановна.

 

Она очень любила цветы. Их дарили ей множество, и она расставляла их по банкам, зная, кому с кем лучше соседствовать, и никогда не выбрасывала начавшие вянуть. Подвявшие цветы Анастасия Ивановна ставила в банку отдельно, говоря, что помещает их в богадельню. А однажды заметила: «Мне так не хочется рвать цветы в букеты, ведь это каждый раз маленькая смерть».

Всего трех недель не дожила Анастасия Ивановна до 99 лет, а значит, только года до столетия. Она прожила Серебряный, железный, кровавый и смутный века. Но, несмотря ни на что, состоялась, как замечательная писательница, а главное, как Личность, духовную суть которой составляла глубокая религиозность. Отсюда ее любовь ко всему живому, к людям, к земле – черноземной, ласковой, рождающей детей своих.

И.С. Исаева,
доктор сельскохозяйственный наук

Фотографии из личного архива И.С. Исаевой,
сданного в фонд Литературно-художественного музея
Марины и Анастасии Цветаевых
(г. Александров Владимирской области)